Князю оставалось только кивнуть. Если уж такой трудоголик, помешанный на чести и делах, советует ему передохнуть, пожалуй, стоит прислушаться. Поэтому он последующие три вечера провел в обществе Риолы, Аливии и Аники, помогая им готовить спектакль, переводил, смотрел. Так продолжалось до момента, пока заявившийся Винкор не сообщил, что приехала обер-фрейлина с сопровождающими лицами.

Князь ожидал увидеть важную женщину лет сорока-пятидесяти, но обер-фрейлина едва ли достигла тридцати, впрочем, здесь это уже солидный возраст.

Князь вежливо кивнул ей и пригласил в кабинет. Абрахим моментально принес чайник, нарезанные лимоны и выпечку, за что получил мимолетную улыбку. Князь подождал, пока женщина сядет, налил ей чая, а потом сам опустился в соседнее кресло. Задумался, но тут же очнулся и налил чая себе, снова замер. Тут он поймал на себе изучающий взгляд из-за чашки, в глазах собеседницы играли смешинки. Сам рассмеялся от своей неловкости.

– Вот ведь… даже не знаю, о чем говорить. Наверное, стоит признаться, что понятия не имею, в чем заключаются ваши обязанности.

– Я примерно так и предполагала, – опять улыбнулась женщина. – Ее высочество описала вас довольно точно. Что касается разговора, попробуйте начать с того, чтобы представиться.

Князь покраснел.

– М‐да. Извините, пожалуйста, что-то я совсем растерялся. Вольдемар, герцог Торендский, чужеземец. По обычаю моей родины ныне я князь.

– Рогнеда Веронг, графиня Трастима. – Женщина достала из небольшой сумочки, лежащей рядом с ней, свиток и протянула его князю.

Мельком он заметил, что свиток запечатан сургучной печатью с оттиском герба правящего дома. Интересно, что там такого написала Ортиния, если потребовались такие предосторожности.

Взломав сургуч, он углубился в чтение. Сначала ничего необычного не было, Ортиния сообщала, что отыскать человека, нужного князю, довольно сложно. Мол, если человек опытный, то он уже с устоявшимися взглядами и вряд ли станет благосклонно принимать что-то новое, с ним будет сложно и Вольдемару, и его сестре. А те, кто готов принять необычную семейку такой, какая она есть, еще неопытны. С фрейлинами требуется особый подход, ибо для высшей знати они и привилегия, и ответственность, поскольку с того момента, как сеньор принимает в свой дом молодых девушек – дочерей своих вассалов, он несет ответственность за их воспитание и честь.

Князь поморщился, но читать не бросил.

…Если собираются молодые девушки, к ним требуется особый подход, мол, сама все видела, когда к ней приставили первых фрейлин, какая среди них борьба за ее внимание началась. Опытный наставник обязательно пресечет такие вещи, иначе недалеко до трагедии, а это для репутации князя совершенно не нужно.

– Интересно, а хорошие новости есть? – себе под нос пробормотал Володя.

Хорошие новости начались дальше. Припугнув ответственностью и описав возможные последствия, Ортиния писала, что нашла нужного человека – мать одной из своих фрейлин, с которой она очень дружна и которую оценивала как чудесную девушку, скромную и умную. К сожалению, ее отец, муж графини, которую принцесса рекомендует, погиб в той битве, что провел идиот Лодерский.

Князь не поверил и перечитал еще раз. Так и было написано «идиот Лодерский». Хмыкнул. Да уж, принцесса тоже изменилась, кажется, он заразил ее своей прямотой. До встречи с ним она никогда такого не написала бы.

В общем, лишившись мужа, графиня Трастима утратила часть влияния, тут же нашлись доброжелатели, которые посчитали, что не старая еще женщина не сможет справиться с наследством. Ортиния с помощью брата сумела уладить дела, но оставаться при дворе дальше графине стало невозможно. В общем, удачно все сложилось. Принцесса характеризовала мать своей фрейлины как очень умную женщину, способную наладить отношения и с сестрой князя, и с прочими воспитанницами. В общем, характеристика прямо Мэри Поппинс – Леди совершенство.

От пришедшего в голову сравнения князь усмехнулся и искоса глянул на сидящую перед ним женщину.

Дальше шла просьба позаботиться о матери ее лучшей подруги и не дать графиню в обиду в случае чего.

– Ты же добрый, – заканчивалось письмо.

Князь не выдержал и рассмеялся.

– Однако принцесса довольно откровенна, не ожидал от нее такого. Что ж, письмо, пожалуй, не для чужих глаз. – Он встал, подошел к камину и кинул послание в огонь. Дождался, когда от письма останется только пепел, перемешал его кочергой. Вернулся за стол.

– Ее высочество очень высокого мнения о вас и считает, что вы сумеете справиться со сложной ситуацией.

– А ситуация, ваша светлость, настолько сложная?

– А как вы считаете сами?

– Хм. Испытываете? Что ж. Как я понимаю, Аливия не ваша родная сестра. Дочь купца, значит, происхождения она не дворянского. – Князь медленно кивнул. Рогнеда, дождавшись этого кивка, продолжила: – Дети порой очень жестоки, особенно с теми, кого считают ниже себя по происхождению, но которым по какой-то причине повезло подняться.

– Взрослые в такой ситуации тоже не блещут благородством.

– Но взрослым хватает ума держать свои чувства под контролем.

– Тоже верно. Но тут я не опасаюсь. Аливия неплохо умеет постоять за себя.

Рогнеда покачала головой.

– Принцесса мне говорила о том, что вы учите сестру сражаться, но поверьте, этот навык ей не поможет. Перед ней же будут не враги, которых можно убить.

Князь подумал и неохотно согласился.

– Вы сумеете ей помочь?

– Если вы спрашиваете, сумею ли я защитить ее в случае необходимости, то да. Но ведь ей нужно не это. Я защищу ее, пока она еще девочка, но рано или поздно она вырастет, и тогда ей уже придется защищаться самой. И словами и… думаю, что ваши уроки ей пригодятся.

– Мне нравится ваш подход.

– Вторая проблема, как я понимаю, Аника Тиндон. Взяв ее под защиту, вы получили большую головную боль, но это довольно хорошо характеризует вас как человека. Однако ей придется намного тяжелее, чем вашей сестре. Аливию защищает ее нынешнее положение, уверена, родители девочек очень хорошо объяснят им, как стоит обращаться к маркизе. Проблем я жду от… не очень умных или очень спесивых, но таких не может быть много. А вот Аника… Тут все зависит от того, как к ней относится юная маркиза.

– Кажется, они неплохо ладят, сейчас совместно переводят рассказанные мной истории.

– Будет зависть. Дочь мятежника и так близка к маркизе.

– А если бы у них были плохие отношения?

– Чтобы угодить маркизе, Анику стали бы изводить.

– М‐да. Графиня, вы словно не про маленьких девочек говорите, а описываете пауков в банке.

– Ваша светлость, любой двор – это и есть пауки в банке. Пока они маленькие, все их эмоции и поступки на виду, но поверьте, они быстро научатся и скрывать мысли, и льстить. Я сама стала фрейлиной в девять лет и видела все это.